Православный листок № 227

Спасутся ли хорошие люди вне Церкви?

Действительно, спасутся ли хорошие люди вне Церкви? Я не берусь отвечать на этот вопрос быстро и односложно, потому что в нем есть одна проблема. Дело в том, что на самом деле, спрашивающий имеет в виду себя — и если Вы скажете «да», он тут же вздохнёт с облегчением. «Уж я-то точно хороший человек, и, наверное, со мной будет все в порядке. Так что каяться, веровать, приводить свою жизнь в порядок, жить церковной жизнью — это лишнее. Ну, я пошёл». Беда в том, что надежда на то, что я спасусь, потому что я хороший человек, является полностью ложной. Ее нельзя никому подавать. Но изложим по порядку.

Что мы вообще имеем в виду, говоря о спасении? В голове у многих возникает картинка, согласно которой по итогам страшного суда одних пустят в особо благоустроенный санаторий, других отправят в лагерь особо строгого режима — и навсегда. Спастись — значит как-то отвертеться от лагеря и попасть в санаторий. Но реальная картина другая — Христос приходит спасти «людей Своих от грехов их (Матф.1:21)» Грех — это не что-то, что угрожает Вам снаружи — это то, что убивает Вас изнутри. Один известный рок-музыкант, наркоман со стажем, на краю гибели обратившийся к Богу, написал книгу о своем опыте с говорящим названием «Спаси меня от меня самого». Враги, которые нас губят во времени и в вечности — это мы сами. Бесы, конечно, стараются помочь нам в этом — но им было бы решительно не за что ухватиться, если бы мы не давали такой возможности. Это бросается в глаза, когда речь идёт о наркомане, и может не так бросаться в других случаях — но люди всегда являются своими худшими губителями, и Христос приходит спасти людей от того, во что они себя превратили.

Потому что запускать людей в санаторий бессмысленно — они его превратят в ад. Как люди во время, например, межнациональных конфликтов, превращают в ад землю — даже самую прекрасную и цветущую землю, с самыми вкусными фруктами и самым ласковым морем.

Что Бог делает с такими людьми  по ту сторону смерти? А что можно с ними сделать?  Он полагает предел, границу, которую они уже не могут пересечь, водворяет «Великую Пропасть», между спасёнными и погибшими, чтобы ад никогда не смог вторгнуться в рай.  Его гнев — это Его любовь, когда она полагает предел неисцелимому злу.

Обычно это понятно, когда мы говорим о каких-то чрезвычайно злых и упорных во зле людях, которые отвергли все попытки их спасти — но мы-то, вроде, не таковы. Пустите нас в рай, мы там устроим, максимум, обычную советскую коммуналку. Но мелкий эгоизм и склочность, по которым мы устраиваем коммуналки, могут иметь только два вектора развития — или они совершенно искоренятся, как и любой грех, или сожрут нас целиком. Как раковая опухоль — или лечение убьёт ее, или она убьёт человека.

Собственно, вопрос «спасутся ли хорошие люди» не имеет смысла. Это все равно, что спрашивать, «выздоровеют ли здоровые люди». Нет, и им незачем. Спасение от греха, осуждения и порчи нужно грешникам, виновным и испорченным. Хорошим людям оно не нужно. С ними и так все в порядке. Христос не приходил к хорошим людям, Он приходил только к плохим.  Совершенно незачем умирать за грехи безгрешных, даровать прощение невиновным и подавать благодатную помощь в борьбе с пороками непорочным. Если Вы — один из них, закройте эту страницу. Евангелие не имеет к Вам отношения и не может иметь, оно — про грешников. (Кстати, как Вы вообще оказались на этой ужасной планете? Авария звездолета?)

Беда в том, что люди ужасающе злые и испорченные, как бы уже водворившиеся в аду при жизни, как раз видят себя хорошими. Даже один из самых страшных массовых убийц в истории, Пол Пот, истребивший, по меньшей мере, четверть населения своей страны, сказал в одном интервью: «Моя совесть чиста… Да, мы совершали определённые ошибки, но они носили вынужденный характер. У нас не было иного выбора. Мы должны были защищать себя от вьетнамцев, которые хотели раздавить Кампучию». Брейвик, из недавних, тоже вот не считает себя плохим человеком. Обычные люди, не злодеи, могут тяготиться своими явно дурными делами и иметь более-менее осторожное мнение о своей хорошести. Святые ужасаются бездне своей греховности и изумляются величию милости Божией.

Я не берусь судить о том, спасёт ли Христос вообще кого-нибудь вне Церкви — я не знаю, того, чего я не знаю. Я могу с определённостью сказать другое — если Вы полагаете себя тем хорошим человеком, который спасётся вне Церкви, Вы ошибаетесь самым ужасным образом. Мы с Вами — и я не менее Вас — нуждаемся в том, чтобы признать свой грех и свою отчаянную нужду, покориться Иисусу Христу, возложить на Него надежду, войти в Его Церковь. Тогда мы, бедные грешники, несомненно обретём вечное спасение.                                                                                                                                          Сергей Худиев  

Удобные неудобства

Что мешает человеку идти ко спасению? А что — помогает? Размышляет игумен Нектарий (Морозов).

Жизнь то и дело сводит, сталкивает с такими же, как и ты, странниками, бредущими к вечности. Иногда — бодрыми, сильными, радостными, точно вовсе не ощущающими утомления от долгого, трудного пути. Но чаще — порядком изнемогшими, грустноликими, унывающими и даже совсем упадающими духом. И стоит заговорить, попытаться утешить, поддержать, как тотчас прольется на тебя поток жалоб и воздыханий, горьких, скорбных. Тех самых, которыми, возможно, и ты сам не прочь был бы поделиться с кем-то.

На что обычно жалуются люди, на что сетуют? На схожие, в общем то, вещи. На материальные трудности, телесные недуги, непонимание окружающих, на несовпадение желаемого и действительного. Но есть одна собственно наша, «православная» жалоба, звучащая на разные лады и в разных вариантах. Суть ее такова: неудобно спасаться.

Что значит «неудобно»? — Обстоятельства неблагоприятные, времени мало, сил нет. Так примерно. И это — совершенно всерьез.

От этого предаются православные люди печали, доходят до изнеможения, отчаяния. Заходят в тупик и не знают, как из него выйти: жизнь не дает спасаться! Работа мешает процессу спасения, власти — местные и федеральные, — коммунальная сфера, дети, муж, жена, родители…

Работа отнимает все силы, там из тебя все соки тянут, там искушения, там корпоративы в пост, начальник-матершинник, все разговоры вокруг только о материальном. И сплетни, и пересуды, и склоки. Власть — такая, что как ее не осуждать, как не ругать? Как вспомнишь о ней, так и согрешишь, какое уж тут спасение. И коммунальщики — точно сговорились терпение испытывать: то горячей воды нет, то холодную наоборот отключили, зла никакого не хватает, мира, кротости в душе как не бывало. А уж семья…  Не  почитаешь,  не помолишься, к исповеди,   Причастию   не   подготовишься,   все  суета,

каждый внимания, участия требует… Как спасаться-то?!
И снова повторю: все это — всерьез. Не всегда столь рельефно, столь всеобъемлюще, столь гротескно, но в существе своем — сплошь и рядом.

Так что даже напоминать приходится о вещах более чем очевидных, но очевидным же образом не понимаемых. Кому напоминать? Себе, разумеется, в первую очередь.

Откуда это странное убеждение — будто для спасения необходимы какие-то условия? Словно речь о бизнесе идет, или об организации производства, или о тренировочной программе. И откуда мысль, будто спасаемся мы сами? Спасает нас Господь. Не только на Голгофе, но и в течение всей нашей жизни.

И главное средство спасения — эта жизнь и есть. Со всем тем, чем она наполнена, с ее крестами и крестиками, как и сама она, по сути, для того, кто за Христом решился-таки идти, крест есть. А «неудобное» в ней как раз и есть то, через что мы можем приблизиться к Нему или отдалиться от Него, то есть — не что-то случайное, но, напротив, самое наисущественнейшее.

Нам нет нужды что-то придумывать, изобретать: все уже придумано и изобретено. Точнее — дано и дается по сердцу нашему (см. Пс. 19, 5), по устроению, по наличному состоянию его. Дается Тем, кто его — сердце — «наедине сотворил» (ср.: Пс. 32, 15) и потому один и знает, что в нем. И что действительно нужно нам. И этим нужным нас в необходимой мере снабжает, со всех сторон окружает, напитывает.

Нужным — читай неудобным. И что тут странного, чудного? «Никто не восходил на небо, живя прохладно», — свидетельствует всем нам богомудрый авва Исаак. Неудобство требует труда, смирения, терпения, мужества, верности — или, короче, всего того, без стяжания чего христианина попросту нет. Одно сменяется другим — зачастую еще более неудобным. Это и значит — «восходить от силы в силу» (ср.: Пс. 83, 7), от преодоления очередного к преодолению следующему.

…Дай только Бог именно так к неудобствам и относиться. Потому что тогда жить и спасаться на самом деле — удобно.

pravmir.ru

Ответственный за выпуск диакон Виктор Александров Тел.5-78-94